Качает...

«Качает чёрт качели\ Вперёд-назад, вперёд-назад». В человеке сидит мелкий бес движения, раскачивающий его изнутри, не дающий мышцам одрябнуть, скелету окостенеть. Томление духа реализуется в делах разномасштабных; рассмотрим наименьшее из возможных — статичное движение с минимумом последствий, уютную активность безделья. Предмет разговора — кресло-качалка, сниженная метафора суеты сует, метафора, как будто бы набранная мелким шрифтом. Универсальное изобретение, автор которого — мелкий бес, сидящий в человеке и заставляющий его любить всё, что движется.

Rocking-chair, англ., кресло-качалка. Англия — первая в ряду ассоциаций, возникающих в связи с этим словом, полированным, тяжко поскрипывающим: тёмное дерево страны победившего Чиппендейла, викторианская нега, протяжные монологи лондонского детектива, раскачивающегося в глубине интерьера. В английском слово «rock» — это и глагол «качать(ся)» (родивший «рок-н-ролл»), и существительное «скала». Динамика английского — классического -кресла-качалки тяжела, как ход эсминца: медленна, но верна.

«Если Вам снится мать, жена или возлюбленная, отдыхающие в кресле-качалке, — значит, в ближайшем будущем Вам гарантированы наисладчайшие земные радости. Если Вам снятся пустые кресла-качалки — это предсказание тяжелой утраты и одиночества. Того, кому приснится подобный сон, несомненно, постигнет какое-то несчастье. Но вообще кресло-качалка, символ уюта и спокойствия, и во сне обещает приятное времяпрепровождение. В ближайшее время вы будете окутаны дружеским теплом, будете уверенно ощущать себя в жизни и наслаждаться покоем и гармонией». (Сонник.)

Сэр Уинстон Черчилль (вернёмся к нашим британцам) знаменит не только сигарой во рту, фразой «Демократия ужасна» и её ежечасным практическим опровержением — к примеру, известной привычкой разгуливать по спальне нагишом. В быту Черчилль имел устойчивое жизненного кредо — «никакого спорта». Но, как и подобает человеку, сотканному из противоречий, отдавал спорту должное. Кресло-качалка была неизменным элементом скромной роскоши его кабинетов. Стратегия государства менялась, британский лев вспоминал о своём величии, на полях текстов политических речей появлялись решительные ремарки: «Аргументы слабоваты. Следует усилить голосом».

Лень — матушка изобретателя кресла-качалки. Здесь комментарии не нужны. В этом смысле кресло-качалка — очень русская мебель. Речка движется и не движется, дело стоит, но при этом что-то вроде бы происходит. Сидящий в кресле-качалке совершает акт активного безделья, он весь в процессе, описать который сходу так же сложно, как дословно объяснить, что значит «бить баклуши». То, что Емеля ездит по сказке на печи, а не на похожем на салазки креслице — чистое недоразумение, недогляд составителей сказочных сборников.

Одна из важнейших функций кресла-качалки — терапевтическая. Активный релакс на полуспортивном снаряде не даст отложиться солям в коленных чашках, укрепит позвоночник, в меру накачает спинные мышцы, нервы успокоит, в конце концов. Кроме того, медики уверяют, что ежедневные тридцатиминутные качания — неважно, на качелях ли, в кресле ли качалке — существенно снижают риск заболевания болезнью Паркинсона. Уже есть о чём задуматься. Действительно, лучше обзавестись похожей на деревянную лошадку забавой, чем провести остаток жизни на холинолитиках.

Колыбель — ещё одно звено ассоциативного ряда. Может быть, оно и есть главное. «Хорошо кресло старому, колыбель малому». Сидит и дремлет, качаясь, убелённый сединами дедушка; поодаль, под балдахином с рюхами и кистями, смирно посапывает продолжатель рода. Центр композиции — в соседней комнате: двое, шёпотом смеясь, укрылись простынёй. «Узки суда, и ложе наше узко». Аллегория блаженства возвратно-поступательных движений. Картина окончена. Занавес.

Ассоциации, впрочем, продолжаются (ибо соблазн велик). Знаменитая голландская порнописательница Ксавьера Холландер, теоретик и практик вопроса, на чей опыт можно положиться, пишет следующее: «Кресло-качалка, несмотря на свой домашний образ, это идеальная вещь для секса. Раскачивание приятно само по себе, вот почему матери качают своих детишек, чтобы успокоить их. Очевидно, что наиболее предпочтительно кресло-качалка без подлокотников. Женщина сидит лицом к мужчине, поставив ноги на перекладины кресла» — и далее по тексту («Xaviera’s Supersex»).

Человек вертикальный, прямоходящий — это, конечно, выглядит и звучит гораздо более гордо, чем скрюченное тело в зыбке. Но у того, кто сидит, меньше шансов устать и остановиться. Вперёд-назад, вперёд-назад. Кресло-качалка, пожалуй, самая точная метафора вечного двигателя, perpetuum mobile, приводимого в движение Человеком, образ коего почётная функция генератора вечной энергии делает неприступным и величественным, как памятник. Хотя и наделяет при этом чертами сходства с неваляшкой.

Абсолютно достоверен факт положительного воздействия чудесной мебели на производительность труда. На заметку директору: работоспособность людей в офисах, комнаты отдыха которых оборудованы качелями, возрастает почти вдвое. К сведению персонала: сотрудники фирм, в которых кресла директоров были заменены на кресла-качалки, отмечали, что начальники становились менее агрессивными, начинали дружелюбно относиться к младшим по званию. Вниманию и тех, и других: позаботься о ближнем.

Литературный гений также впрямую зависит от динамики раскачивания. Кресло-качалку в качестве колыбели своих произведений выбирали Стендаль, Шолохов и Борхес. В кресле-качалке замышлялась «Война и мир». Роман «Сто лет одиночества», Нобелевская премия Габриэля Гарсиа Маркеса — это восемнадцать месяцев уединения: зашторенное окно, два раза в день приносящая в кабинет еду жена, сам маэстро, негромко диктующий что-то из раскачивающегося кресла машинистке.

Как спрятавший голову моллюск, как запертая шкатулка с потерянным ключом, как книга на мёртвом языке, человек в кресле-качалке — это вещь в себе. Вперёд-назад, вперёд-назад. Формально человек здесь, рядом, сидит, раскачиваясь в деревянном седле, и смотрит в (предположим) экран. Но его на самом деле нет. Он принадлежит иной реальности, лишённой точек опоры и смысловых центров. В эту реальность не залетают звуки новостных сводок и рекламных пауз. Здесь человек остаётся один на один с собой. И одиночество длится до тех пор, пока движется кресло-качалка.

Английское это было ноу-хау, русское или ещё чьё, неважно. У великих изобретений нет родины, и слава одному человеку не достаётся. Кто придумал колыбель? Игрушечную лошадку? Качели? Кто тот Леонардо, придумавший примерить всё это на быт взрослого? Люлька-зыбка, куда мчишься ты? Нет ответа. В средоточии риторических вопросов — человек и его неевклидово кресло.