О простоте зла…

(Размышления над романом М.Пьюзо "Четвертый К.")
Mario Puzo 1st ED. 1st PRINT NF/FINE copy of -- TheFourth K -- Published by: Random House, 1990.

Парадоксально, но именно продукция массовой культуры дает самый точный прогноз на ближайшую перспективу развития человечества. И даже местами совпадает в деталях. Не весь масскульт, конечно, а та его часть, которая воспроизводит "светлое будущее" в мягких апокалиптических тонах. Крушение цивилизации и человека, ужас и кошмар будущего — традиционная тема не только стоических размышлений высоколобых пессимистов, но и их художественных интерпретаторов, кормящихся рядом. Связано это не с врожденной гениальностью творцов масскульта, хотя неправильно и отказывать им в определенной степени таланта, а с их умением находить узловые точки пересечения запросов и интересов массового человека. В том числе и с образно-перспективным мышлением этого большинства. Страх перед будущим (и Временем вообще) отливается коллективным подсознанием в апокалиптические образы. Нужно только угадать картинку, а далее следуют вербальные и визуальные ряды футурологических романов и киношных блокбастеров, реализующих спрятанные фобии индивида в объективированные от него виртуальные ужасы. Совпадение виртуалки с переживаниями наибольшего числа читателей и зрителей реализует коммуникативную функцию искусства как массового. А от массы — идет до кассы! Примерно так функционирует массовая культура, считая своей целью и задачей "наилучшую продаваемость" (best seller). При этом на периферию отходят эстетические, дидактические и гносеологические (познавательные) функции искусства. Взаимопроникновение и взаимодействие массового сознания и массовой культуры порождает феномен обратного действия, когда делегируемые в культуру ожидания возвращаются в качестве императивных посылов и начинают структурировать Время. И тогда все произнесенное, все виртуальное материализуется в действительности с той или иной степенью коррекции.
Роман Марио Пьюзо " Четвертый К." по всем позициям относится к разряду массового чтива без особых претензий. И не было бы к нему никаких вопросов, если бы книга не была датирована 1991 годом, а первая редакция — 1990. В ней мастер бытового романа средней руки и автор классической гангстерской саги вторгся на территорию политического (если не сказать геополитического!) романа. Поведанная гипотетическая история была бы очередной футурологической сказкой на тему будущего Америки. Это вообще больная тема для американцев. Они в принципе видят свое будущее только в борьбе. С астероидами, гуманоидами, террористами, маньяками, киборгами, вирусами и т.д. При абсолютном постулате четкости противостояния и неизменности хэппи-энда.

Вот и Пьюзо грузит своего читателя знаковыми фигурами, превращая виртуального племянника Д.Ф. Кеннеди в будущего президента США. На уровне А.Н. Толстого ("Гиперболоид инженера Гарина") грузит стандартными клише массового сознания о приватизации олигархами институтов американской демократии. Здесь Пьюзо можно даже назвать предтечей антиглобализма. Накручивает сюжет нетрадиционной жестокостью — убийство папы Римского и дочери американского президента. Конечно, разрушение арабского города и центра Нью-Йорка еще вписывается в традицию, но неспасение VIP-персон уже за гранью…

Так и хочется назвать Пьюзо пророком. В 1990 году главными противниками США и американского образа жизни назвал международный терроризм с исламским экстремизмом. Всю нынешнюю афганскую кампанию "прописал" в романе — теракты и взрыв ядерной мины в Нью-Йорке, за которые авиация и крылатые ракеты затирают гипотетическую арабскую страну, чей султан спонсирует и укрывает террористов. "Затирают" в щебенку город с нефтепромыслами. Построенный на американские деньги и принадлежащий же американской корпорации. В духе Тараса Бульбы: "Я тебя породил - я тебя и убью". Но и эта сюжетная канва лишь отраженная поверхность. Пьюзо писал роман не о победе над террористами и, шире, терроризмом. Он писал о будущем американского общества, об институтах американской демократии. И, наконец, о соотношении американского образа жизни и мирового порядка. Вот здесь он и был настоящим пророком. В его романе Америка, как всегда в масскульте, отбилась от всех "внешних турок" и навязала силой духа (и палубной авиацией, конечно) окружающим народам свои ценности и свое видение мирового устройства. Чем не Афганистан сегодня с американскими базами в Киргизии и Узбекистане? Еще год назад это казалось бы фантастикой.

Но Пьюзо не остановился там, где обычно кончают авторы стандартных боевиков. Как настоящий художник, он пошел дальше — в онтологию американского общества. Поэтому внутренний конфликт, связанный с кондово-американским противостоянием индивидуума и общества, наполнен подлинным драматизмом. И в сюжете, и в характерах. Гипотетический президент Кеннеди, во имя блага и безопасности абсолютного большинства, намерен изменить конституцию, урезав часть гражданских прав и свобод. Во имя и на благо народа! При поддержке этого самого народа. Вот только исходной базой моделирования нового американского общества у него было "Государство" Платона. Именно в этом трактате заложено отношение к человеку (гражданину) как объекту приложения внешних сил (государства). А гражданин, теряющий свою субъектность, вряд ли может быть действительно полноценным гражданином. Погружение в проблему ценностей, проблему феноменальности, в проблему американского пути и создает философско-художественный подтекст романа. Америка у Пьюзо сохранит свою феноменальность и свои внутренние проблемы. Но финал романа будет посвящен нелегким размышлениям "о простоте зла и об опасных и извилистых путях добра".

И все же Пьюзо в "Четвертом К." угадывает траекторию исторического развития США. Он ошибется в деталях - "не увидит" перспектив NASDAQa и "затормозит" внимание на индустриальном индексе DJ (Доу Джонс), омафиозит лидеров бизнеса, покажет доллар как потертую зеленую бумажку образца 50-60-х г.г., а не как мировую электронную валюту. Но эти мелкие накладки только высвечивают генеральную линию — Америка переносит решение внутренних проблем вовне и измеряет других только шкалой собственных стандартов и представлений. Соединенные Штаты оказались единственной сверхдержавой, которая с необычайной легкостью задает правила игры и с такой же легкостью их меняет. Единственный критерий перемены правил - национальные интересы США. В их собственном понимании. Отсюда фундаментальное несовпадение векторов движения со странами третьего мира. Отсюда и множественность стратификаций этих стран. В зависимости от текущего момента. Что не снимает и не снимет внутренних, собственно американских проблем. Финал романа Пьюзо нельзя назвать ни оптимистическим, ни пессимистическим - он, скорее, фатален. И этот мрачный фатализм лишен катарсиса — нет ни потрясения, ни очищения. Есть неумолимая плоская реальность с линейным движением под названием прогресс. И все потуги на шевеление в сторону расцениваются как побег. От ужасающего своей обыденностью движения в никуда.

5 февраля 2002