Начало среднего возраста.
(Дневниковые записи)
(1994-1998)

Смерти нет.
Нет ответа.

 

***
я иду по коридору
радостно и легко
не пытаясь угадывать
что принесёт мне миг
который всегда чуть- чуть впереди
плоские крыши хранят
ясность моего сопричастия
моё преступление
всегда со мной

 

***
я — ангельская статуэтка
сидя ночью на кухне
качаю головой, прощаю,
отпускаю грехи и размышляю
на тему вечного возвращения
мир за стеклом пахнет помётом
и школьными закоулками
маленькая статуэтка — большое окно

 

***
ты закапываешь листья
забытых снов
я скатываюсь с простыни
вниз головой
вниз, вглубь, в тишину
где нет слов, и есть только место
куда после приносят;
скатываюсь в сентябрь до рвоты

***
он пришел ко мне
в дождливый день осенний
холодные струи путались в проводах
мокрый зонт перевернулся
и стал ковчегом в моём коридоре
мы никуда не плыли
лишь осенние ручейки
уносили в рваном ковчеге мир

***
по всему судя — судить нам всё
осуди меня — да не судим будешь
как и я тебя сужу
не вдаваясь в подробности,
не стремясь к истине,
а просто так — вставать лень

Увлечения миром I

Drang nach Osten — *
мертвая петля
сферических антипоходов
недообезумевшие
по колено в грязи
глазами всосавшие смерть
лай иерусалимских собак,
снятие тела с креста
дубль первый
Drang nach Osten —
спазм, сковавший время,
возвёл пространство смерти
в степень возвышенную
ртутный столб разорвался
не выдержав
дубль второй и 
Drang nach Osten

* Натиск на Восток (нем.)

Увлечения миром II

ты приносишь мне еду
раз в день, чтобы подкормить
моё безумие
я хватаю грязными руками
и отправляю в рот
в моих волосах запуталась смерть
она таится и в тебе —
выглядывает из-за воротничка
я вынашиваю твоего младенца
ты съешь и его

Увлечения миром III

в маленькой провинциальной
гостинице своего лица
на полуострове одиночества
с каждой встречей только отдаляюсь от тебя —
расколотый, безымянный мир

 

***
испив человеческую природу до дна
он сидит на кухне
совершая перстановки
вычеркивая X
внося Y
все времена забавны на фоне немоты
мерзлого утра

 

***

уже сентябрь,
как андалузский пес,
пролаял в чреве мертвого колодца
и лето, зачерпнув в наперсток солнце,
хранит лишь пустоту в наперстке том
в дверной проём скользнул последний день
а мне уже и ждать, и помнить лень

 

***
я живу за воротами,
где пьяный мальчик гоняет мяч
отец семейства дрочит,
выглядывая из окна,
листву перебирает ветер
я живу за воротами
и скучаю по вам и по вам

 

***
я слепая хотела прозреть
шла в тихий звук
натыкаясь на скрижали
касаясь их нетерпеливо
узнавая слои пыли
счищала тонкой кисточкой
проникая в тайнопись
пыль возникала опять,
перестраивалась
покрывала голые пальцы,
руки, плечи, мозги,
становилась своей
однажды! о дно!
я достигла скрижали
в спешке прозреть
голые пальцы читали
скрижаль гласила:
«брось в меня камень»

***
мир накидывает одну петлю за другой,
часы остановились, кофе больше не остывает,
Офелия с цветком в волосах
читает уголовную хронику;
я рисую карандашом на полях
чей-то навязчивый шопот
без конца повторяет:
«одиночество прогрызает дыры
даже в стене безумия»

(цитируется: Дёблин\Фассбиндер «Берлин. Александрплатц.»)

Зарисовка

час предрассветный мертв и бледен
в кафе клюёт носом Астарот
шарлатаны и шуты расходятся по домам
мир смердит предвещая новую эру
все вывески гласят «сезон закрыт»
а вместо фронтисписа чистый лист

Конец Буффонады

старуха еврейка, тоска керосиновой лампы
садовник с серпом, часы на камине, эстампы,
три пуговицы на столе
босой астроном в телескоп наблюдает
крушение мира —
в конце коридора слабый запах Шанели
и три вора за чтеньем верлибра
Содом и Гоморра омыты божественной ленью
И Заратустра беседует с собственной тенью

Шествие ангелов

Завтра варится в кухне
среди новых проклятий и благословений
мои слабые глаза уже не различают сумерек
час за часом ангелы без перерыва
бесстрастные, молчаливые, сосредоточенные ангелы
стучат в двери
брызги граната на стекле
готовы сотворить новое чудо
и ангелы, с вывихнутыми суставами улыбаются;
взрывная волна
распахивает окна и двери
грохот посуды, ругань соседей за стеной,
визг, суета вещей, толкотня,
психофония суеты
и ангелы уходят

(читать под Fred Frith «Same old...»)

I.
над моим городом висит комета
я читаю газету частных объявлений
я вдыхаю дерьмо и выдыхаю серу
твоё сознание, моё
ты не космополит
я не космонавт
увы

II.
над моим городом висит комета
скоро я стану старой: заведу кота,
устроюсь поудобнее в кресле,
познаю другой вид бессонницы
позабуду смотреть в окно, ожидая

III.
над моим городом висит комета
ещё вчера, уже сегодня, завтра,
через год, век спустя,
не прожив и минуты,
комета, которой не было завтра,
висит над моим городом
холодно, тупо, всегда