Сердце в зеркале

 

в ноябре монохром
покрывается сыпью,
в ноябре оживает вода.

Я паяльным ребром
мир, как зеркало, выпью,
чтобы крепче спаять провода.

Слишком явно умолк
человек в человеке,
слишком явно проклюнулся зверь.

Провод проводу волк,
и румяные реки
только зеркало слюбит теперь.

Капля олова жжёт,
превращаясь в плотину,
сила осени прячется в ней —

забегают вперёд
непорочные вина,
чтобы сердцу кипелось вольней:

сквозь багряный гранит,
раскалённый и терпкий,
как живая вода в ноябре,

пробным пуншем гремит
городок в табакерке,
отражаясь в паяльном ребре.

Капли кинулись ввысь
нервным графиком нотным,
и, налившись осенним свинцом,

два потока сошлись
в одиноком и плотном,
загудели прозрачным кольцом.

В точке зеркала мир
разлетается в страхе,
так что я забегаю вперёд —

и глотаю просвир
оловянные бляхи,
пью дрожащий рубиновый лёд.

Никому не понять,
что такое паяльник,
никому, а тем более, мне.

Здесь смыкается гладь,
и остывший хрусталик
исчезает в румяном вине

13-15 ноября 2004