Курган в двухтысячном году

Да, я живу в двухтысячном году...

Шагаю трудно: дважды мне за сорок.

Я медленно по городу иду,

Еще не зная, что это за город.

Не знаю этих улиц, площадей,

Не вижу ни знакомых, ни друзей.

Но уходить отсюда неохота:

Во всем, вокруг есть дорогое что-то,

А что, понять пока невмоготу,

Как будто я перешагнул черту

И заступил в реальную мечту

И становлюсь — я чувствую — моложе.

...Дома-красавцы, блеск и легкость лоджий.

Я знал Копай — подобье блиндажей,

А здесь — дворцы в двенадцать этажей

И голубые окна — не оконца! —

Полны обворожительного солнца.

А возле них, просторных этажей,

Дворы-сады. Дворы без гаражей.

(Бывало, как себя ты не держи,

Выматывали души гаражи,

Когда перед тобой, перед окном

Зудит мотор и отдает... вином.)

Зато тут — скверов, сквериков, газонов,

Так буйно многоцветьем заселенных!

И снова привораживает взгляд,

Аж холодок посыпался за ворот:

Гигант-игрушка — оперный театр...

Так что это, в конце концов, за город?

Не спрашиваю, чтоб над стариком

Не подтрунили: выжил капитально...

Табличка с золоченым ободком,

Читаю: «Заозерновский райком...»

И прозреваю моментально:

Родной Курган! Так вот ты стал каким!

И тут по сердцу, словно ятаганом:

А что сегодня стало с тем, другим,

Со старым нашим родненьким Курганом?

И подплывает весело ко мне

Троллейбус, величавый, как «Икарус»:

И я на нем лечу, как на коне,

Или па струге, выбросившем парус.

Мелькают этажи н витражи,

Сады, бульвары, вывески, рекламы.

А я шепчу «Икарусу»: «Держи

На Пролетарскую и там — к Тоболу прямо».

На Пролетарской — тот же непокой,

Но выше стала улица и шире...

А мне охота встретиться с рекой,

Как с матерью в отеческой квартире.

Мы жили рядом много лет подряд,

Любил я плыть в ее волнах бессонных.

И вот, отвергнув глиняный наряд,

Тобол — в одеждах железобетонных.

Я, кажется, порядочно устал,

И от плотинного уединяюсь шума.

Передо мной — филармонийский зал.

А между ним и витражами ЦУМа,

В роскошном сквере, став на постамент,

Возник — не позабудется вовеки! —

Из бронзы величавый монумент:

У Пушкина в объятьях Кюхельбекер...

Родной Курган! Не в сказке — наяву!

И пусть — увы, я далеко не молод -

До завтрашнего дня не доживу,

Но я сегодня вижу этот город,

Который во главе родного края

Стоит, самой мечте не уступая!