Восточные Саяны

Итак.

12 августа

24.00. Наконец-то закончил укладку рюкзака. С каждым часом он становился все выше и все тяжелее. Все, что не вошло в рюкзак – привязано сверху, что осталось – пришлось взять в руки. Как только я поднял рюкзак со стула на стол, чтобы удобней его было надеть, первой мыслью, посетившей меня, стало опасение: а не погорячился ли я, согласившись составить компанию бывалым туристам. Впервые в жизни, не считая светлого детства, когда с другом Лешкой мы бегали налегке на рыбалку, я отправился в столь дальний поход.

Список уместившихся в рюкзаке вещей занимал четыре страницы. Все легкое в отдельности, но собранное вместе и утрамбованное, представляло сорокакилограммовую грушу с лямками. Ну, пора в путь. Попрощавшись с дверями, я решил дойти до вокзала пешком и в начале, действительно, вышагивал довольно бодро с грузом за плечами. Но уже через квартал темп начал спадать, и я снова спросил себя: а не погорячился ли ты?

Более чем недельный запас продуктов вселял надежду, что с голоду пропасть мне не придется, да и разворачивать оглобли было поздновато. В ночных огнях фонарей вместе со мной шел по стенам какой-то несуразный космонавт с двумя кошелками в руках. Бред какой-то – космонавт взял на дорожку пирожки? Колени, сроду не видавшие нагрузки большей, чем плотный ужин, поскрипывали при ходьбе. Но, отвлекшись от попутчика-урода, я понял, что скрипят еще и новые ботинки военного образца. Так, потихоньку, мы дошли до вокзала, где я совершил свое первое туристическое восхождение. На второй этаж. Там я с удовольствием снял туристический горб и, обливаясь потом, начал писать как я провел лето.

12-13 августа

Двухдневная поездка в поезде от Кургана до первого пункта нашего назначения, станции Слюдянка у берега Байкала, выглядела как путешествие по карте России. С той лишь разницей, что все, что раньше обозначалось маленькими красными точками с названиями городов, сейчас проплывало за окнами плацкартного вагона. Таможня на российско-казахской границе, Петропавловск с торговцами дынями и арбузами, Омск - холодный и облачный, Красноярск – солнечный и важный с великолепным только что отремонтированным вокзалом. К сожалению, проспал две станции, названия которых еще в детстве меня завораживали, когда я рассматривал карту Советского Союза, - Зима и Тайга. Когда-то это казалось настолько далеко и сказочно, и надо же – так банально проспать возможность увидеть воочию мечту детства.

Станция Иланское запомнилась крайне бурной торговлей всевозможными сторублевыми джинсами, полусинтетическими жутко китайскими футболками, пирожками, «японскими» зонтами «полтора слона» и важным милицейским прапорщиком, который тыкал в бурятских торговцев резиновым демократизатором, заставляя сворачивать торговлю. Но стоило только блюстителю цивилизованного развития экономики направиться к другому коробейнику, как оставленные без милицейского внимания продавцы, доставали из баулов товар и продолжали торговлю.

Само нахождение в вагоне превратилось в накопление жировой прослойки между скелетом и футболкой. Организм ни разу за последние несколько лет поездок не видел столько еды в пути и уже воспринимал ее без энтузиазма, не подозревая, что его ждет впереди. Рано утром проехали Иркутск. Еще немного и будем в Слюдянке.

14 августа

Так вот он какой – Байкал! Необъятный, туманный, со свежим ветерком, с размытыми утренним воздухом горами. Жаль, но нам не сюда. Нам к стоянке корейских микроавтобусов, один из которых домчит нашу группу из четырех человек до следующего пункта назначения – районного центра Орлик, который находится уже в Бурятии.

Как оказалось, не мы одни приехали полюбоваться красотами Саян, скооперировавшись с еще несколькими туристическими группами, мы наняли автобус. Буквально по полторы тысячи с каждого носа и три микроавтобуса, доверху забитые туристами и рюкзаками, помчали нас на встречу с Саянами.

За окном пролетали долины, горы, реки, а мы все ехали и ехали. Предстояло преодолеть еще почти четыреста километров, прежде чем мы попадем в Орлик. Но пять часов пути наконец-то оказались позади, и разноцветная толпа искателей приключений высадилась на берегу Оки в ожидании следующего транспорта, который бы увез нас в горы. На удачу всех групп в райцентре оказался все еще трезвый (в выходной-то день!) владелец супер-автомобиля «Урал», который за каких-то одиннадцать тысяч рублей согласился добросить нас до первого перевала у зимника Хутэл, откуда наша бесстрашная четверка должна была начать покорять горы и долины. Даже и представить себе не мог, что это будет за поездка, о что об этой поездке я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь. Нужно сказать, что единственный транспорт, который может практически беспрепятственно передвигаться в этой местности – это вездеходные «Уралы» и «Зилы». Потому что назвать дорогой то, по чему мы ехали, нельзя даже с большой натяжкой. Скорее это просто направления «туда» и «оттуда». Наши курганские дороги, даже сельские, по сравнению с горными выглядят просто автобанами, по которым можно даже мчаться со скоростью сорок километров в час. Мы же неслись со скоростью в четыре раза меньшей. Все шестьдесят километров. Шесть часов дорожного кошмара в железном кузове грузовика вверх и вниз.
Всю дорогу я представлял себя и своих попутчиков кучей гравия, которую везли в горы. Распределившись по всему кузову, наша веселая компания только покрякивала на кочках и поахивала на поворотах. Но всем очень не хотелось идти пешком. Довольно часто по дороге возникали святые для бурят места, обозначенные ламами – местными священнослужителями, где они обязательным образом останавливались, клали к святому месту сигареты, деньги или брызгали на все четыре стороны водкой. Одну из рюмок жертвоприносители выливали на святое место, а вторую опрокидывали в себя. Такой же ритуал в надежде облегчить себе дальнейший путь исполнила каждая группа.

Когда через десяток-другой километров в холодных сумерках показались снежники гор, я ужаснулся от мысли, что усердный водила за обещанные тыщи готов нас завести к черту на рога прямо в снег. Потому что самое теплое, что было в списке нужных вещей, свитер - одна штука и носки шерстяные – одна пара. На такое я не рассчитывал. Почти к полуночи наше такси добралось до места. С огромным удовольствием мы покинули борт, размяли намятые кости, быстренько собрали палатку, изобразили ужин и отошли ко сну.

15 августа

Утро задалось веселым. Наше жилище едва не снесли коровы, которых ни свет, ни заря понесло на пастбище. Они тупо шли привычной дорогой, мало обращая внимание на возникшее препятствие. Да и какое это препятствие – тканевая туристическая палатка. Когда эти таежные животные оставили нас в покое, наш доктор Света изобрела два с половиной литра завтрака из мюсли, мы поели и отправились на свой первый перевал Хутэл.

 Да… Много я вспомнил прилагательных и глаголов, когда мы поднимались вверх по склону. Отсутствие утренних физических упражнений не замедлило сказаться. Сердце в груди билось как молот, легкие только и успевали, что качали кислород, пот просто смывал комаров со лба. И это было только начало… Вскоре наша группа дошла до болотистой местности, где после нескольких неточных прыжков по кочкам уже не было смысла выбирать сухую дорогу. В ботинках радостно чавкало, а я гнал себя за командиром отряда. Толя Артамонов, бывалый турист-водник, шел впереди, и я ориентируясь на треск кустов, старался не отставать. Буквально через несколько часов пришло второе дыхание, потом подоспело третье, и уже втянувшись в ритм, я почти легко дошел до первой нашей стоянки у озера. Когда был выполнены необходимые для обустройства полевого дома мероприятия, я, выполняя долг пред собой, пошел фотографировать таежные окрестности. Давалось это без особого энтузиазма. Уверив себя, что завтра будет лучше, я сложил фотоаппарат и присоединился к своим товарищам, которые уже садились ужинать. Впервые в жизни я ночевал в тайге почти под открытым небом. Вокруг шумели лиственницы и кедры. Звуки горной реки действовали усыпляюще. Я закрыл глаза с тревожным ожиданием. Чем ответит мне завтра на сегодняшние истязания городской организм?

16 августа

Как ни странно, я проснулся в три утра и не смог уже больше уснуть. Осталось лишь слушать непривычную музыку дикой природы и ждать, пока мои товарищи проснутся.

Ну, вот, прохладным утром нас вновь согревает костер, в котелке бурлит суперпитательный завтрак. Командор набивает нас продуктами, чтобы мы смогли дойти до новой стоянки, расстояние до которой, по крайней мере, мне неизвестно.

Все собрано, рюкзаки на плечи – и вперед. Вновь перед глазами запетляла тропинка, то, ныряя в лужи, то вскарабкиваясь по камням вверх. То же самое автоматически делал и я. Через несколько часов рюкзак был единственной частью моего тела, которая не болела. С ним приходилось и перепрыгивать через ямы, и перелазить через упавшие деревья. За время передвижения я бы мог изрядно изучить подножный растительный мир, хотя очень хотелось посмотреть вокруг. На тайгу, на горы, на окутывающие вершины облака. Но нужно было идти вперед, не падая так часто. К обеду, когда мы вышли в долину между гор, заморосил мелкий дождь. Вокруг сплошь все заросло карликовой березкой, которая едва доставала до пояса. Ее цепкие ветки все время норовили развязать шнурки, стащить брюки или вообще предательски запутать ноги. Буквально через несколько минут наш отряд насквозь промок, а в ботинках вновь захлюпала вода. Я было расстроился, но уже через несколько километров обнаружил, что расстройство оказалось напрасным – впереди нас ждала переправа в брод. Командир Толя показывал образцовое выполнение безболезненного перехода горной реки, а мы вслед за ним, втроем взявшись за руки, нараскорячку перешли реку. Ноги скользили по каменистому дну, быстрая и холодная вода пыталась нас утащить за собой, но мы благополучно пересекли эти бесконечные несколько метров и снова углубились в мокрый лес…

В конце концов, мы дошли до стоянки. Как смогли просушили на костре вещи и скоро сыграли отбой.

17 августа

Этот переход был самым тяжелым. Так я думал, по крайней мере, пока мы шли. Наш доктор, уже изрядно измотанный дорогой и собственным рюкзаком, сильно отставала. Темп ходьбы сбивался, и идти становилось еще тяжелее. Частые остановки для отдыха только усиливали ощущение усталости, когда враз потяжелевший рюкзак нужно было снова взваливать на спину. Постоянная гонка за командиром, который пер как паровоз, человека, никогда не ходившего в такие походы, выматывала еще больше. Ноющие ноги постоянно запинались за корни, срывались в ямы, поднимались и опускались на кочках. Хотя мы шли по тайге уже третий день, меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Как будто я попал в громадные и очень искусно сделанные декорации фильма о дикой природе. Со всех сторон тебя окружают высоченные кедры, скальные выступы щетинятся серыми острыми краями. Живой мох огромным светло-зеленым ковром покрывает все пространство. Кажется, выключи телевизор, и ты снова окажешься дома. Не будет тяжеленной ноши, мокрых ботинок и комаров. И только ветки, хлещущие задумавшегося туриста-новичка по лицу, напоминают, что все настоящее, а пульт дистанционного управления телевизором лежит на тумбочке за три тысячи километров отсюда. Реалити-шоу – ни дать ни взять!

Вскоре дошли до лавового поля. Эта лава из когда-то действующих вулканов Кропоткина и Перетолчина разлилась по долине на восемьдесят километров да так и застыла в совершенно немыслимых формах, иногда похожих на каких-то невероятных чудовищ. Пока шли по лаве, немного сбились с тропы, пока ее искали, Светлана умудрилась одной ногой провалиться в скрытую мхом расщелину в кусках лавы. Но все обошлось удачно. Ноги целы, отделалась изящным сине-зеленым синяком размером с ладонь. Преодолевая этот участок пути, я не раз похвалил себя и поблагодарил советчиков за покупку сапог-берцев. Они не раз спасли мне ноги от вывихов. Сегодня вынужден был надеть припасенные портянки. Носки уже не годились. Нога держится в ботинках лучше и не так быстро намокает от росы и дождя.
Уже к вечеру встали на стоянку. Сегодня все очень вымотались. Сушка, ужин, отбой.

18 августа. Смотри 17 августа

19 августа

Встали рано. Часов в двенадцать. Всем хотелось отдохнуть перед последним переходом и основной стоянкой. Собрав вещи и волю, выдвинулись в путь. Сильно художественное воображение постоянно рисовало мне образ нашей команды в зависимости от местности. То мы были коммандос, идущими по болотам и продирающимися сквозь разросшиеся ивы, то следопытами, ищущими тропу в глубоком мху и определяющие направление по затесам на деревьях. То вдруг мы становились спецназовцами, когда карабкались по скальной осыпи и утоляли жажду пресной ягодой шикша. Но, в конце концов, возник образ группы навьюченных муравьев, которая преодолевала с края на край кухонный стол после хорошей гулянки. На этом «столе» валялись поломанные бревна-сигареты, лежали завалы палок-спичек, обрезков укропа и салата, текли реки разлитого пива и возвышались горы рассыпанной слежавшейся соли. Вот тут мы и шли. Шли как лоси. Но больные.

За время сегодняшнего перехода я два раза мечтательно разложился на тропе. Один раз, запнувшись, просто рухнул вперед, а радостный рюкзак набросился на меня сверху в надежде отдохнуть. А потом картинно, как в замедленной съемке, развалился в заболоченном месте с поднятой вверх рукой, спасая фотоаппаратуру. Мыча и чертыхаясь, я выбрался на тропу и больше уже не представлял себя коммандос, а внимательно смотрел под ноги. Иначе в третий раз встать бы уже не получилось. Последней каплей, наполнившей чашу впечатлений, стал очень крутой подъем и такой же крутой спуск по каменной осыпи к озеру Хара-Нур.

Когда мы встали на стоянку, я сбросил ненавистный рюкзак и во все горло, и сколько в легких было воздуха, сообщил местным горам, мол, дескать, мы дошли. Здрасьте! Окружавший нас хребет согласился эхом. Немного очухавшись от перехода, я посмотрел вокруг внимательно и спокойно и подумал, а как я о ТАКОЙ красоте буду рассказывать. Мне сразу вспомнился анекдот про Василия Ивановича, который после поездки в Париж пытался рассказать Петьке о красоте тамошней. Посмотришь, говорит, Петька, с ихней Эйфелевой башни налево – иттить твою мать! Посмотришь направо – так же красиво.

20, 21 августа

Вчера вечером, едва дождавшись, когда группа придет к озеру, Сергей Федорович, или Федорович, еще один член нашей группы, тоже бывалый турист и практически профессиональный рыбак, способный поймать рыбу даже в колодце, сразу же отправился ловить хариуса в месте впадения горной речки в озеро. Его ожидания были так долги, что никто, разумеется, даже смог бы его остановить. Вооружившись спиннингом и блеснами он скрылся в надвигающихся сумерках, а мы стали готовится к ночевке. Через пару часов, когда уже совсем стемнело, он появился довольный и улыбающийся с целой связкой хариусов на ивовой ветке. В свете ночного костра они отливали красноватым серебром, как бы горя изнутри. Черные спины горной рыбы богато блестели, а мы уже предвкушали второй, совершенно не запланированный ужин. Пока я думал, сколько нам понадобится времени на чистку улова и приготовление ухи, Федорович, заправски разделал тридцатисантиметрового хариуса, слегка его присолил и прямо сырого с таким наслаждением стал его есть, что мы не смогли сдержаться и присоединились к добытчику. Сказать, что рыба вкусная – не сказать ничего. Хариус - очень нежная, как сырок, чуть сладкая с тонким ароматом рыба. Совершенно не отдает характерным зауральским рыбным запахом и, к сожалению, водится только в чистейших горных реках на высоте полторы тысячи метров над уровнем моря.

Два рыбных дня нам были обеспечены. Естественно, мы отдыхали. Ели, отдыхали и снова ели. Просто праздник желудка! На первое была уха из хариуса, на второе – жареный хариус, на третье – хариус соленый. На компот был зеленый чай с кусочками золотого корня, который наши опытные туристы уже раздобыли по дороге. В качестве десерта было предложено пожарить горную форель на углях, что мы с удовольствием и сделали. Нет, это рассказать нельзя. Это надо есть.

Отдохнув от утомительной дороги, я уже по-другому воспринимал окружающую действительность, и вспомнил, для чего брал в дорогу фотоаппарат. Опытный фотопейзажист наверняка бы сполна смог передать одним кадром великолепие местной природы, а я лишь делал попытки запечатлеть окружавшие нас красоты, в надежде, что хоть что-то я смогу показать, вернувшись из поездки.

Утренние холодные туманы разрезали деревья пополам, сверху плотные облака окутывали сплошной пеленой горные вершины. Едва видимые в воздушном молоке деревья противоположного островка превращались в вереницу грустно идущих людей. Объемный вечером пейзаж утром становился акварельным наброском. Все вокруг двигалось медленно, размеренно, как и сотни, сотни лет до нас. Лишь в одиннадцать часов дня солнце лениво встает из-за спины хребта Большой Саян, у подножия которого мы дерзко расположились. Солнечные лучи плавят утреннюю изморозь на кедровых ветках, вверх поднимается пар, как от только что сваренных пельменей. Каждая травинка бережно держит в маленьких ладонях искрящуюся бриллиантовую каплю росы. Любопытные бурундучки выглядывают из травы, чтобы разглядеть своими черными бусинами нарушителей их спокойствия. Сороки-кедровки начинают кричать все громче. Пятисантиметровая хариусовая мелочь выплывает на береговую отмель погреться и пообедать. Тайга просыпается. Сказочная, могучая, сильная и необъятная.

Но время отдыха закончилось. Нас еще ждали два вулкана и самый высокий перевал на нашем пути в две тысячи триста метров. Ощущение перед дорогой были такие как в былые времена во время сборов домой из пионерского лагеря. Вещи еще разбросаны, костер не потушен, но уже знаешь, что через некоторое время придется уезжать.

О том, что мы только что так хорошо отдохнули почему-то стало забываться сразу через час-другой нового пути. Наша тропа пролегала теперь прямо через лавовое поле, которое, по плану, мы должны были пройти достаточно быстро. Но так как некоторые звенья нашего отряда ослабли, а дорога представляла собой чудовищное нагромождение лавовой массы, то полтора километра маршрута мы преодолевали четыре часа. Ноги дрожали от напряжения, голеностопные суставы просто рыдали от постоянной опасности быть вывернутыми. Солнце в зените встречало нас всей мощью своего излучения, от которого негде было спрятаться. Мошки радостно водили вокруг нас хоровод. О воде на этом участке пути можно даже не вспоминать. Мгновенно раздирающая кожу поверхность лавы выглядит как ржавая терка для моркови. Опираться на нее рукой в минуту падения станет себе дороже. На одну из остановок Федорович пришел уже с раной.

Уже поздно вечером, выбившись из графика, но выйдя к противоположной горе, разбили палатку прямо на мху. Отбой.

22 августа

Снова пошли по лаве. Новый участок пути был просто прогулкой после вчерашнего испытания. Быстро перейдя к нужной горе, мы по хорошо натоптанной тропе направились вдоль горной гряды. Наш командир, как бы увлекая нас за собой, так рванул вперед, что я заподозрил, а не объелся ли он утром батареек энерджайзер. Я же шел на энергии, вырабатываемой тушенкой и макаронами «Макфа», которые, как известно, не полнят. Идем час. Два. Три. Четыре. Через девять часов мы все-таки пришли еще к одной точке нашего маршрута – вулкану Перетолчина и вулкану Кропоткина в долине Хи-Гол.

Довольно странно, но они не произвел на меня ожидаемого впечатления. В одном из туристических отчетов их назвали школьной чернильницей по сравнению с окружающими горами. Вулканические конусы не превышают 120-130 метров. Крутизна склонов около 30 градусов. Внутренние стены кратера вулкана Перетолчина глубиной около 40 м уходят вниз под углом 45 градусов. На дне кратера - неглубокое десятиметровое озерко, где можно искупаться.

23 августа

Проведя утреннюю фотосессию живописной долины, мы собрались в дорогу. Вдруг в одном из распадков гор появился вертолет. То ли это была экспедиция, то ли более умные и богатые туристы забрасывались в горы? Но его появление здесь удивило меня больше чем сами вулканы.

Со временем рюкзаки и дорога становились все легче. Сказывались акклиматизация и вынужденная тренировка в пути. За пять часов прошли еще десять километров. Снова брод, перевал, легкий обед. Окружающая растительность на высоте около двух тысяч метров становилась все ниже и мельче, пока не остались одна карликовая березка высотой ниже колена и мох. От отсутствия деревьев горы раздвинулись еще больше, а просторы, отрывающиеся взгляду, захватывали дух. Надвигающаяся осень раскрасила растения. Мелкие листья карликовой березки горели огнем под лучами яркого солнца. Свежий воздух распирал грудь, а высота гор так и звала взлететь над ними вместе с двумя орлами, парившими в синей дымке.

Новую стоянку сделали на абсолютно голом месте перед последнем на нашем пути перевалом, выбрав сухую возвышенность в заболоченной долине. Ни малейшего намека на дрова во всей округе. Но на наше счастье предыдущая группа оставила несколько полешков у кострища, которые позволили нам сварить ужин. Погода быстро портилась. Тучи затянули небо, и стало очень свежо. Забравшись в палатку, мы пытались заснуть, но усиливающийся в долине ветер отчего-то тревожил. Когда наше укрытие уже лихорадочно трепало, я подумал, что к утру мы можем остаться без палатки. Выскочив вместе Федоровичем в холодную ночь, мы почти вслепую отыскали в округе камни и обложили ими края палатки по периметру. Теперь, если унесет, то только с нами, успокоил я себя. Но так и не уснул, а практически всю ночь слушал бешеные аплодисменты ветра и мерзкий шелест дождя. Вот такая погода в горах – за один день можно и вымокнуть и согреться не раз.

24 августа

Проснувшись, когда мои товарищи еще беззастенчиво спали, я взял камеру, вышел из палатки и увидел, что ничего не вижу. Вата облаков, продырявленная вершинами, растрепалась по долине, смешалась с плотным туманом и скрыла все, что вечером красовалось перед нами. Я все-таки решил быстренько подняться на ближайшую гору перевала и оттуда оценить фотогеничность пейзажа. Но особенности горной местности таковы, что кажущаяся близость обманчива. Только на подъем, небольшую съемку и спуск потребовалось больше часа. Но жалеть об этом было нельзя. Сверху открывалась сказочная картина, написанная самой природой. С высоты мелкие детали пропадали и оставались только крупные мазки свинцовых гор, слегка просматривающаяся и тающая в тумане долина. Я стоял прямо в облаке, холодная морось покрывала дождевик, а я все снимал и снимал, пытаясь увековечить вечность.

Вскоре из палатки показался и Федорович. И мы уже вместе полезли на ближайший снежник горной вершины. Просто поразительно, за все лето пятиметровая снежная шапка так и не растаяла. Ветер в толще снега сделал сквозной тоннель, и выход нам показался копеечной монетой. Внутрь мы, конечно, не полезли, а, полюбовавшись первозданной красотой, спустились к лагерю и стали собираться в путь. До конечной точки оставалось подать рукой: перевал, крутой спуск чуть не с километр, брод, там за горку завернем, потом наискосок дивным лесом, еще спуск и придем к курорту Хойто-Гол.

Назвать в полном смысле слова курортом это нельзя, так как нет здесь фешенебельной гостиницы с изумрудным бассейном и ресторанов с дискотекой. А только несколько деревянным очень простых домиков и пропаренных паром термальных сероводородных источников избушек. Но об этом позже.

Когда мы поднялись на вершину перевала, я понял, что даже Василий Иванович не в силах описать то, что открылось нам с высоты две тысячи триста метров. Гребни гор зелено-коричневыми драконами ползли по долине, раздвигая облака. Реки превратились в тонкие черточки, а пятнадцатиметровые деревья превратились в кисточку дамской щеточки для ресниц. Самая высока точка хребта, которую мы увидели с нашей смотровой площадки вдали – гора Пик Топографов высотой более трех тысяч метров, еще одно место поломничества туристов, - даже отсюда выглядела грозно и неприступно. Глаза лопались от простора, высота заставляла тревожно биться сердце. Такое ощущение, что нигде ничего больше нет. Вокруг только вздыбленные каменные складки земли, иссеченные ветром и временем. И это этого становилось немного жутко. Земной космос. Неземная красота.

Едва оторвавшись от созерцания мощной природы, мы двинулись к курорту. Но на спуске вдруг застопорились. Толя Артамонов, подняв руку, нас остановил, а сам ползком с фотоаппаратом наперевес пополз куда-то по камням. Как оказалось, он увидел куропатку, которая сидела на камнях неподвижно и почти с ними сливалась, благодаря своей окраске. Турист-фотограф, не отрывая глаз от камеры, все ближе и ближе подкрадывался к птице, пока она не заняла весь кадр. Пленка закончилась в считанные минуты, но на память остался великолепный снимок ничего не понимающей куропатки. Откуда мужики с фотоаппаратом?

И снова тропа. Вот мы и у Хойто-Гола.

25 августа

Какая ни какая, а здесь уже цивилизация. Люди ходят. Но только работники курорта, потому что сезон закончился, и здесь появляются лишь туристы. Теперь наша задача была очень простой и приятной. Отдыхать от дороги и ждать попутную машину в направлении «оттуда», чтобы добраться до Орлика.

Костер, болтовня, праздность, горячие источники, крепкий здоровый сон. На источники Хойто-Гола едет очень много людей. Все деревья вокруг целебных ванн увязаны тысячами тряпичных ленточек. Очень много досок с благодарственными надписями духам этого священного места. Каждый, кто здесь побывал, старался оставить о себе память и взять с собой надежду на возвращение к этому целебному месту. Сероводородные ванны Хойто-Гола благотворно влияют на восстановление опорнодвигательного аппарата. Поэтому, безусловно, свои аппараты мы понесли в теплые источники, как только обустроили быт.

Два дня безделья пролетели незаметно. Через день нас забрал вездеходный «Зил», который возвращался на большую землю. Поход закончился.

28 августа

Вот и снова Байкал. Станция Слюдянка. Нам сильно повезло, и мы сразу купили железнодорожные билеты домой. Оставалось свободными три часа. Дошли до берега, сделали прощальный снимок на фоне Байкала в стиле здесь был Саша. Все. Все закончилось.

Полка плацкартного купе со свежим бельем воспринималась поле наших скитаний как номер хорошей гостиницы. И первый раз за все время я уснул как убитый.

Если после всего прочитанного вам все еще захотелось попутешествовать по Восточным Саянам, не останавливайте себя. Увиденное и пережитое того стоит. Там действительно очень красиво. Хоть направо посмотри, хоть налево.

Текст и фото Александра Алпаткина.

P.S. Большое спасибо супер-команде: Анатолию Артамонову, Сергею Чебыкину, Светлане Анисимовой. Отдельное спасибо горным духам.