II. Александровский храм

Повторение — мать учения. Конечно, газетный очерк — не научный трактат. Довольно трудно на малой площади в полном объеме произвести убедительный архитектурный анализ рассматриваемого памятника.
И все-таки что же собой представляет проект Александровской церкви, каков замысел архитектора Н. Юшкова и каково его воплощение? Хотя бы кратко, хотя бы несколькими словами, но мы должны об этом сказать.

Прежде всего, что такое храм, церковь? На протяжении тысячелетия в русском государстве сложился веками разработанный КАНОН, который, несмотря на всевозможные общественно-политические условия, смены экономических формаций, архитектурных стилей и прочего, всегда был, есть и впредь предполагал быть выразителем все одного и того же религиозного сознания: ХРАМ — ЭТО МЕСТО БОЖИЕ НА ЗЕМЛЕ, ЭТО “ЗЕМНОЕ НЕБО”! А коли так, то и сами объемы здания, его декор, внутреннее убранство, характер росписей, композиция алтаря и вообще размещение икон — все это направлено на то, чтобы наглядно, образно, с пафосом и истовостью выразить вероучение, идеологию, догматику, культ.

Согласно установившимся законам культа даже формы планов храма имеют значение символов. Например, форма плана в виде “корабля” говорит о том, что тот, КТО ПРИЧАСТЕН К ЦЕРКВИ, тот непременно спасется, как спаслись на Ноевом ковчеге. А вот если форма плана восьмиугольная и восьмисторонняя — то она напоминает нам, что церковь - путеводная звезда для заблудших. Формы столпообразные (т.е. в плане круглые) подчеркивают мысль о вечном существовании церкви.

Впрочем, нет надобности говорить о других планах, упомянем лишь еще один, касающийся непосредственно нашего предмета. Да, да! Что же собой представляет план Александровской церкви? Здесь мы видим четкую форму креста. Это значит, что Иисус Христос принес себя в жертву на древе крестном, что церковь основана на кресте! И архитектор Юшков неслучайно обратился к этому плану: он один из древнейших в православных культовых сооружениях, наиболее прост и понятен людям.

А посмотрите, насколько лаконично в плане решен и сам интерьер храма, классически строго и просто: алтарь, центральная часть (трапезная) и притвор. Все.
Кстати, Н. Юшков часто прибегал в своих культовых постройках к плану креста. Взгляните, например, на план предполагаемой к строительству на кладбище Троицкой церкви. Не напоминает ли он нам план храма Александра Невского, только меньшего размера?
Таким образом, мы видим, что логика архитектурного замысла приводит автора к соответствующему внешнему решению архитектурных объемов. В композиции здания Юшков прибегает к приемам, опять-таки характерным для традиции русской средневековой культовой архитектуры — пятиглавию, причем главки не какие-нибудь, а луковичные!

А посмотрите, как композиционно проста и соразмерно изящна колокольня! В плане восьмигранник, расчлененный ненавязчивыми поперечными карнизиками и поясками с ширинками, в нижнем ярусе скупо декорирован двойными полуциркульными оконными архивольтами с колонками. В верхнем же ярусе проемы звонницы оформлены иначе: мы видим здесь тоже колонки, но члененные посредине. Верх проема украшен изящной гирькой (вспомним гирьки храма Василия Блаженного в Москве, на Красной площади), а низ - высокохудожественной кованой решеткой.

Таким образом, общий абрис Александровской церкви нам говорит, что автор проекта стремился в ее главных конструктивных частях использовать мотивы древнерусского стиля. И это неслучайно. Достаточно вспомнить, что в середине 19-го века в культовой архитектуре, рожденной патриотическими побуждениями и поддержанной официальными властями, получил повсеместное распространение так называемый русско-византийский стиль, ярким представителем которого был выдающийся русский архитектор Константин Андреевич Тон (автор взорванного большевиками и ныне восстановленного Храма Христа Спасителя в Москве). Он построил много церквей, часовен... Его проекты в открытых конкурсах всегда получали первые премии. И потому неслучайно многочисленные проекты Тона, разработанные в русско-византийском стиле, были изданы специальным альбомом. На титульном листе было написано: “Церкви, сочиненные архитектором его императорского величества профессором архитектуры Императорской академии художеств и членом разных иностранных академий Константином Тоном”.

На первой странице, предваряющей альбом, Тон писал: “Стиль византийский, сроднившийся с давних времен с элементами нашей народности, образовал церковную нашу архитектуру, образцов которых не находим в других странах”.

Император Николай I самолично просмотрел альбом, и в качестве “высочайше одобренного” образца он был рекомендован для архитекторов при “построении православных церквей.” Надо признать, что альбом этот весьма и весьма способствовал широкому распространению “тоновского” стиля, особливо в провинции, в том числе и в Тобольской епархии. За примерами далеко ходить не надо, а всего лишь внимательно присмотреться к стилевым особенностям тех храмов, что были возведены в нашем регионе во 2-й половине 19-го века.

Так что же? Александровская церковь построена в русско-византийском стиле?
Совершенно очевидно другое: как личность творческая, архитектор Николай Юшков прекрасно ориентировался в господствующих стилях культовой архитектуры своего времени, отлично улавливал тенденции ее развития, и нет сомнения, что альбом Тона у него был настольной книгой (что подтверждают и другие проекты его церквей). Но в том-то и дело, что даже если принять поправку на косность провинции, на то, что новые идеи приходят сюда с определенным опозданием, все равно от изданного альбома тоновских образцов и до разработки проекта Александровской церкви промежуток не в один десяток лет. И потому можем ли мы говорить о русско-византийском стиле, когда, к примеру, в композиционной разработке пятиглавия, мы видим, что четыре малые главки поставлены не на барабаны (пусть бы даже стилизованные), кои имеют место в древнерусских храмах или в проектах Тона, а просто на небольшие постаменты карниза — акротерии. И посему эти главки скорее воспринимаются как стилевой композиционный прием - атавизм древнего пятиглавия.

Несоответствия “с древностью” мы наблюдаем и в размерах и форме окон, в членении фасадов, в разработке боковых порталов и т.д. Но все эти “несоответствия” намеренные, запланированные, ибо Юшков вовсе и не ставил для себя задачу элементарной стилизации “под старину”, как иногда делали творчески менее одаренные архитекторы-подражатели. На дворе стояло иное время! Россия капитализировалась. Интенсивно развивалась промышленная и церковно-гражданская архитектура, но уже на ином уровне. Определяющими в архитектуре на фоне расхристанной эклектики становятся ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ и РАЦИОНАЛИЗМ. Фасады зданий выкладываются из хорошо обожженного лицевого (чаще всего красного) кирпича с расшивкой швов цементным и известковым растворами. Никаких дополнительных строительных материалов практически не используется. Всевозможные архитектурные детали оформлений окон, порталов, карнизов и проч. — все выполняется только в кирпиче и посредством кирпича. Потому-то это направление в архитектуре и получило наименование КИРПИЧНОГО СТИЛЯ. Главными представителями (точнее — инициаторами) “кирпичного стиля” явились архитекторы из Санкт-Петербурга И.С. Китнер и особливо Виктор Александрович Шретер. Именно они и практически, и теоретически обосновали и затем двинули в практику новое направление в нашем зодчестве. И опять-таки к нам, в Западную Сибирь, это направление пришло через “ОБРАЗЦОВЫЕ” проекты.

Таким образом, мы видим, что воплощенный проект храма Александра Невского — это не что иное, как кирпичный стиль, а посему-то и нет сомнения в том, что рядом с тоновским “образцовым” альбомом лежал у автора проекта Александровской церкви и другой “образцовый” альбом — Шретера - Китнера.

Кстати, на переломе веков (конец 19-го - начало 20-го) в Кургане возведено несколько сооружений в так называемом кирпичном стиле, среди них не только культовые, но и гражданские и промышленные объекты. Достаточно указать на дом Васильева, дом купца Данилушкина, городской почтамт Германа Емельяновича Лукианова (до сноса - муз. школа № 1), ремесленная школа Березина (ныне муз. школа № 1). Винная монополия (завод Дормаш), пивоваренный завод Гампль (действующий)...

И еще. План Александровской церкви и ее общие конструктивные объемы были столь удачно продуманы как в техническом, так и в функциональном отношении, что мы практически не видим здесь ничего случайного и лишнего. Компоновка отдельных частей, горизонтальные и вертикальные членения открытых плоскостей стен, колокольни, барабана — все сгармонировано и не только не перебивает друг друга, а наоборот, еще ярче подчеркивает и оттеняет одна архитектурная деталь другую.

Мы упомянули об умелом использовании открытых плоскостей стен. В самом деле, что представляет собой, к примеру, южный боковой фасад Александровской церкви (тоже и северный, коль они симметричны)? По сути в плане, как мы уже ранее говорили, мы имеем крест. Однако в натуре мы видим, что если центральная часть церкви по всей длине - от притвора и до алтарной апсиды — имеет одну определенную ширину, то по бокам фасада — под колокольней и куполом - мы усматриваем как бы РИЗАЛИТЫ, значительно выступающие за основную линию фасада. Но суть не в этом, а в том, как умело, экономно и выразительно, в духе времени автор оформляет выступающие плоскости стен по углам.

Знаменитый Тон в некоторых своих работах в подобных случаях рассыпает по углам фасада пучки тонких колонн, архитектор Юшков оформляет углы своеобразными пилястрами, в которых усматривается и база, и плоскостная капитель, и ствол, но не в форме как такового, а в форме некой лопатки или, лучше сказать, в форме изящной декоративной перевернутой контрфорсы. Этакий модерн! И простая, абсолютно гладкая кирпичная стена от подобного членения вдруг неожиданно ожила светом и тенью. Заиграла!

Вообще Н.А. Юшков раскреповкой пользуется виртуозно. Всевозможные тяги, гурты, ширинки, медальоны, клавиатура изящных арочек и пр. — все это создает светотеневую палитру, гармонию ритма. И при всем при том строгими, если не сказать, скупыми средствами. Именно в этом и проявился талант курганского архитектора.

Любопытно отметить и такую особенность. В тот временной период, о котором идет речь, в Кургане работал еще один архитектор — это А.З. Басаргин. В своей рекламе он указывал: “Принимаю работы по составлению проектов и смет по гражданско-строительной части”.
А вот его коллега Н.А. Юшков дает такое объявление: “Церковно-гражданско-строительная практика. Наблюдение сметы, проекты. Своевременное исполнение гарантируется”.
Вывод: из двух местных архитекторов, работавших в Кургане, только один из них умел проектировать и стоить храмы — Н.А. Юшков.

Оковка церкви

Да, именно так говорили на Руси кузнечных дел мастера, когда заходил вопрос о том, чтобы произвести кованые кузнечные работы по строящемуся храму. В Кургане таким мастером в конце XIX - начале ХХ века являлся изумительный самородок, поднявший кузнечное ремесло до степени высочайшего искусства, простой русский мужик Максим Иванович Рихтер.
Его прадед подполковник Петр Рихтер нес гарнизонную службу в Тобольске. После смерти мужа вдова его, Екатерина Ивановна, с двумя сыновьями, Алексеем (старшим) и Николаем, перебрались в Курган. Алексей Петрович Рихтер всю жизнь проработал здесь в окружном суде вначале столоначальником, а затем заседателем (кстати, вместе с декабристом А.Ф. Бриггеном).
У Алексея Петровича в 1849 году родился сын, которого нарекут Иваном. Иван Алексеевич пойдет по стопам отца и тоже будет работать в суде, заниматься адвокатурой и дослужится до коллежского асессора. У него и его жены Марии Ивановны будет пятеро детей: два сына и три дочери. Все они получили кое-какое образование, которое в те времена могли себе позволить бедные мелкие чиновники в окружном городе, за исключением старшего — Максима. Но был этот Максим “с техникой на ты”. И потому, потолкавшись среди технарей подручным мальчишкой, вскоре он уже был главным машинистом на мукомольных мельницах братьев Меньшиковых и Папуловых. А потом Максим Иванович открыл свою кузницу. Здесь-то и расцвел его талант. В его руках тяжелый молот делал чудеса, превращался в некий тончайший... ланцет, которым он будто не отковывал, а как бы вырезал изумительное стальное кружево!

В Кургане еще до недавнего времени можно было видеть работы Максима Ивановича Рихтера: железные двери у дома купца Михаила Андреевича Щербакова; ворота у дома Меньшикова (хозяин, когда увидел откованное чудо, был так доволен, что дал за работу 100(!) рублей сверх договорной цены — деньги в те времена немалые).
Остались еще и по сей день кое-где на старинных домах следы кузнечных работ Максима Ивановича Рихтера: решетки на окнах, двери, особенно парапеты над воротами и карнизами железных крыш.

Но, конечно, основным, главным в жизни кузнечных дел мастера была оковка церквей. Как рассказывал мне его сын, тоже кузнец высочайшей квалификации, Александр Максимович Рихтер, его отец оковал в Тобольской губернии более 20(!) церквей. Причем делал он абсолютно все: от простой скобы и до ажурных крестов. У него были изумительная память и глазомер. Возьмите любую его решетку, например, к церковному окну. Как графически точен рисунок, сколько деталей, хомутиков - и все это сгармонировано симметрией, математически выверено. Якобы математически! Но у отца в руках был только один измерительный инструмент — аршин!
«Вспоминаю, — продолжал свой рассказ Александр Максимович, — как некоторые мастера карандашом на бумаге не могли нарисовать такое кружево, какое отец гнул поковкой».
Но снова скажем: неисповедимы пути Господни. Когда-то, веруя и любя, Максим Иванович Рихтер с величайшей благостью и рвением расточал талант свой, силы свои душевные на благолепие и красоту храма Господня. Но пройдут не такие уж и длинные годы, как любимому его сыну и наследнику отцовского ремесла Александру Максимовичу Рихтеру большевики прикажут выдирать эти чудные оконные решетки на предмет сдачи их в металлолом...

— И когда я руками своими уничтожал труд отца своего, сердце мое рвалось и голова туманилась в несчастии! И единственное утешение мне было, что не дожил папаня мой до этого черного дня — незадолго до разорения Александровской церкви похоронил я его на нашем соборном кладбище...
Рассказ Рихтера меня потряс. Смиряло то, что несколько образцов оконных решеток все-таки уцелело. Сохранились они над северными и южными дверьми. И этого достаточно, чтобы по ним полностью восстановить оконные решетки всего храма.
И еще констатирую, что решетки в Александровском храме кубчатые, что хомутики простые, без какого-либо накладного декоративного “репья”, которое в те времена весьма часто применялось.

Освящение храма

В этот день Конная площадь, еще не успевшая получить своего нового имени — Александровской, расцвела праздничными нарядами горожан. До начала торжества здесь играл военный духовой оркестр местной команды. К этому времени из Тобольска прибыл глава Тобольской епархии епископ Антоний, который специально для этого случая привез с собою полный состав хора певчих. (Кстати, столь дорогое удовольствие было полностью оплачено Федором Дмитриевичем Смолиным).
Торжества проходили четыре дня: с 22 по 25 июня 1902 г. (по старому стилю). Службу вел сам Владыка.

Первый настоятель

Им был протоиерей Николай Богословский — личность незаурядная.
Свидетельство современника:
“О. Николай построил здание Духовного училища. А также организовал приход около вновь построенной Александро-Невской церкви. Созданный из ничего приход этот является ныне лучшим в городе, с великолепно обставленным храмом, отличным хором и двухштатным причтом. Скрашенная живым, одушевленным проповедничеством и торжественностью служения о. Николая служба этого храма привлекала и привлекает массы богомольцев. Доступность и обходительность с каждым и глубокое понимание болезней религиозной совести привязали к о. протоиерею так много простых сердец, что искренних духовных детей его и не счесть”.
Бывшая гимназистка Елена Коган:
“Мы, гимназистки, постоянно находились под обаянием нашего законоучителя о. Николая. Он любил юмор и умело им пользовался на уроках. Занятия наши проходили непринужденно и в то же время очень продуктивно”...
В 1918 году, во время свирепствовавшей в Кургане холеры, о. Николай никому не отказывал в последнем пасторском утешении у одра умирающих. В августе он сам заразился холерой, а первого сентября его не стало.
Глубоко скорбел город, потеряв своего любимого наставника.

Благодетель, строитель, староста

Сказывают, что за два дня до смерти Дмитрий Иванович Смолин позвал к себе сына Федора и наказал ему самолично взять под контроль строительство храма. “А если выделенных денег не хватит - употреби из своего капитала, но храм заверши”, — просил он.

Наказ отца Федор выполнил. 30 тысяч ушло только на само здание, а еще 70 тысяч на его внутреннюю отделку и убранство. Более того, рядом с храмом Федор построил церковно-приходскую школу, дома для причта, принял должность первого церковного старосты и много лет ревностно исполнял ее; на свой счет содержал хор певчих.

Голгофа

И наступил черный день: 23 октября 1929 года участь храма и его прихожан была решена. Нашей красавице, символу огненного пламени воина-победителя св. Александра Невского, постановление ВЦИК за подписью М.И. Калинина не оставило никаких шансов на спасение.
“В президиум уральского облисполкома.
Копия: Курганский горсовет.
Президиум ВЦИКа отклонил просьбу верующих о пересмотре в/постановления от 22 июля с.г. (протокол № 13) о закрытии Александро-Невской церкви в г. Кургане.
Постановление Ваше вступает в законную силу.
Объявите об этом заинтересованной группе верующих. Изложенное доводится до Вашего сведения.
Председатель ВЦИК М. Калинин”.
С 1929 по 1948 год, почти 20 лет (до передачи облмузею), стояла она никому не нужная и бесхозная, обезглавленная, изуродованная, растерзанная, ограбленная, превращенная едва ли не в сортир!

И все возвращается на круги своя

Минуло 72 года. Сумеречным декабрьским вечером 1991 года с душевным трепетом входили курганцы во вновь открытый храм Божий на свою первую службу. На темных полуобшарпанных стенах несколько случайных иконок. Деревянные лавки у стены. Аналой. Ощущение пустоты и заброшенности. Будто и не в современном Кургане мы, а в катакомбной церкви первых веков христианства. Лишь крохотные язычки пламени тонких свечей, как неведомые маячки, вселяли трепетную надежду хотя и на далекий, но все-таки уже порозовевший ночной горизонт. И все понимали, что восход солнца неизбежен.

Многие люди не могли скрыть переполнявшие чувства. Их лики застила скорбная радость со слезами пополам...

Да, времена менялись. С этого дня началась иная эпоха в истории кафедрального собора. Практически начинали с нуля. За десять лет сделано немало. не будем перечислять что. Это видят все. И все-таки созидание порушенного храма идет медленно и трудно. Уже нет рядом таких бескорыстных благодетелей, как Смолины. А работ по реставрации предстоит еще очень много. И главные из них — это укрепление фундаментов и восстановление колокольни. однако самостоятельно, в одиночку церкви с этим справиться будет нелегко. нужна хоть какая-нибудь помощь.

Помнится, прошлой осенью у одного из заместителей губернатора состоялось совещание по вопросу дальнейшей реставрации Александровского храма. Хорошо поговорили, наметили умные мероприятия. а потом разошлись и обо всем забыли. И опять церковь осталась одна со своими подчас трудно разрешимыми проблемами. И снова возникает извечный русский вопрос: “Что делать?”

И все-таки я верю, что дорогу осилит идущий. Я верю в доброе сердце и здравый смысл курганцев. Кафедральный собор, главный храм нашей области, будет восстановлен и засияет во всей своей красе на радость и утешение людям.

Первый настоятель Александровского храма о. Николай Богословский.

Федор Смолин. Строитель храма и первый церковный староста.

Сидит слева кузнечных дел мастер Максим Иванович Рихтер.

О. Николай Богословский среди гимназисток Александровской гимназии. Слева от него Аполлинария Голышева.

Западный фасад храма.

Дома причта, построенные Федором Смолиным.

Борис Карсонов