Весь город — её мастерская

Изыск модерна, феерия карнавала и праздники детства в творчестве Татьяны Мошкалевой

— А я и не подозревала, что у витрин есть авторы, — удивилась одна интересующаяся изобразительным искусством дама, обнаружив новое для себя имя в списке известных курганских живописцев и графиков.

Признайтесь и вы, уважаемые читатели, что привыкли связывать художника с замкнутым пространством музея или картинной галереи. Если же вдруг замечаете за стеклом рядового городского магазина изящный силуэт, напоминающий о временах прабабушек-аристократок, или, прогуливаясь по парку, прикипаете взглядом к огромного размера игрушке, развлекающей детвору; или на праздничном вечере во Дворце культуры изумляетесь изощренной маске — вряд ли задумываетесь над принадлежностью этих чудесных объектов какому-то конкретному исполнителю.

Создания художника-декоратора неотделимы от среды, которую они своим присутствием организуют, облагораживают, украшают. Их самостоятельную значимость способен оценить не каждый зритель. Похоже складывается и судьба изобретательного театрального реквизита и бутафории, обычно «умирающих» в актерской игре. Но подобная анонимность существования Татьяну Мошкалеву совсем не смущает. Она желает славы не себе, а тем зажигательным идеям и образам, что теснятся в голове требуют выхода, воплощения и почти всегда его находят.

Впрочем, в талантливости собственных творений Татьяна Георгиевна убеждалась неоднократно. Однажды, в годы застоя и дефицита, целый автобус с итальянскими туристами притормозил у магазина «Ткани», в витринах которого обосновались ошеломляюще свободные грации, выцеливающие потенциальных покупателей. Коричневый фон, золотистые вензеля, томные взгляды из-под прищуренных век, нежные струящиеся шелка.

Бедные иностранцы, привыкшие доверять внешней рекламе, ринулись к прилавкам, но через пять минут покинули магазин жутко разочарованные. И только художница могла быть довольна. «Из пустоты, из ничего, из сумасбродства своего…» — при помощи старых манекенов, картона, клея, подкладочного материала ей удалось выстроить изысканную композицию в стиле плакатов Альфонса Мухи. В другой раз, поправляя что-то в витрине, скрытая от глаз прохожих статными моделями, Татьяна наблюдала за женщиной, идущей мимо. Ничего привлекательного. Согнутая спина, тяжелая походка, утомленный вид, сумки-кошелки. Но вот незнакомка посмотрелась в стекло, замедлила шаг – и точно преобразилась. Распрямилась, улыбнулась, взмахнула ресницами.

«Идеала достичь невозможно, но надо к нему стремиться» — девиз декоратора Мошкалевой. Внутренняя установка, основа оптимистического мировоззрения.

… Итак, она звалась Татьяной… Пушкинский зачин предполагает соответствующее продолжение, правда перефразированного. «Фантазия (в оригинале – задумчивость) – ее подруга от самых колыбельных дней…»
Действительно, так сошлись звезды – Таня не испытывала особых проблем при выборе профессии.
— Сколько себя помню, всегда рисовала, — рассказывает она. — Мелом на асфальте, карандашом на парте, в альбомах и тетрадях – шариковой ручкой. Старалась обогнать в этом умении трех старших братьев. Наши родители работали в редакции газеты «Советское Зауралье». Папа был выпускающим редактором, и мама ретушировала фотографии и делала рекламные рисунки к праздникам. Яркое мгновение детства – предновогодним вечером папа приносит из типографии свежеотпечатанный номер завтрашней газеты. Мы ее разворачиваем, а вся последняя страница заполнена мамиными рисунками и подарки, вкусные продукты, елочные игрушки. Прекрасное ощущение праздника!

Когда директор 31 школы, где училась Таня, став в дверях класса, приказывал: «Мошкалева – с вещами!», — никто не вздрагивал. Речь шла всего-навсего об экстренном выпуске стенгазеты.

За художественной школой последовал худграф московского пединститута. Даровитых студентов там хватало, но даже среди них курганская девчонка выделялась повышенной творческой возбудимостью, азартом созидания, склонностью к экспериментам. Легко воспламеняющаяся – определение искусствоведа Кочариной.

После получения диплома, ей светила карьера графика. Можно было заняться книжной иллюстрацией и спокойно предаваться мечтам в окружени белых листов и литературных персонажей. Но… «Я мыслю витринами», — заявляет Татьяна, избравшая более сложный, более непредсказуемый путь.

Монотонность провинциальных зданий, серый силикатный кирпич, скудное оформление улиц, вгоняющее кого-то в печаль, или хуже того – депрессию, у Мошкалевой вызывало здоровое желание все изменить к лучшему, преобразовать, гармонизировать. Еще до знаменательного случая с магазином «Ткани», она в составе дружной бригады новаторов трудилась над дизайном ЦУМа. Потом разрабатывала интерьеры д/с «Журавушка» (а позже д/с «Светлячок») — росписи на стенах, игровые комплексы, мебель из модулей, оригинальные веранды во дворе. Здесь преобладали нарядные солнечные краски и цветы без конца и края. Татьяне хотелось преодолеть засилие протяженной зауральской зимы и увести детей в вечное лето.

Конец 90-х – и вновь (редкие уже, но меткие) арт-набеги на витрины ЦУМа. Цель ясна — показать товар лицом. Но надо знать безудержность фантазий нашей героини. Чтобы представить народу банальную чайную пару, Мошкалева развернула целый восточный блок: классическую японку, японский веер, причудливую икебану. Керамический кувшин и бокалы потянули за собой самураев в полном боевом облачении. Бытовые домашние приспособления рекламировали космические пришельцы — в отливающих серебристых костюмах. Прозрачные шлемы, прикрывали потрескавшиеся носы разбитых манекенов.

Прозрачные шлемы прикрывали потрескавшиеся носы разбитых манекенов. Татьяна действовала смело, опережая время, привнося в эстетику повседневности элементы высокой моды, европейский шарм и радугу бразильского карнавала.

И попробовали бы ей возразить — ну чего, мол напрягаться-то так, это вам не Рио-де-Жанейро!
По мнению Мошкалевой курганцам не достает многоцветия, карнавальной стихии. Чего недодала природа, дорисует взыскательный художник.

Обожая трудиться «коллективно», она испытывает особое удовольствие, участвуя в подготовке городских торжеств. Сказочные маски сообщали дополнительную таинственность новогоднему спектаклю Дворца культуры машиностроителей, а уже как весело было вплетаться яркой блестящей нитью в узорчатую праздничную круговерть.
Куклы-великаны, предназначение которых — придавать очарование скверам, паркам, площадям. Началось с проказницы обезьянки. Прежде чем окончательно сформироваться, рукотворная макака попила немало кровушки из родительницы. То пугала чрезмерной натуральностью, то превращалась в героиню мистического триллера.

Завершив работу, Татьяна облегченно вздохнула — получилось! Сколько ребятни перефотографировалось с той вертлявой симпатягой!

Постепенно производство кукол наладилось, но каждая, как и положено, рождалась в муках и несла на себе печать индивидуальности. Верблюд, тигр, лев (в эту компанию затесался ненароком и Чарли Чаплин), жираф, ослик. Гвоздем прошлого года стал роскошный сенбернар. Нынешний сезон пройдет под знаком Свиньи. Объединяет разноликих животных и клоунов разве что излучаемое ими добродушие.

— Хочу видеть в глазах малышей радостное удивление, — признается автор.

Проекты, затеваемые и исполняемые Татьяной, скопом не опишешь – столь они своеобразны. Бумажный барельеф центральной части Кургана, воздвигнутый на сцене областной филармонии к 60-летию области; «Древо жизни» — в областном художественном музее на выставке «Радуга крыла», там же – этакая лоскутная фата-моргана, окрещенная искусствоведами медузой – символ второй всероской выставки акварели.

Кому доводилось вышагивать при луне и фонарях вдоль гостиницы на Дворянской, вряд ли забудет расположившуюся за стеклом первого этажа полувоздушную пленительную красавицу. Чтобы реализовать эту чудесную идею, Мошкалева совершила экскурс в прошлое, год примерно 1830, где царствовали на балах тугие лифы и кринолин, где блистала в свете Наталья Николаевна Гончарова. Перенесенный из золотого века в наши дни «чистейшей прелести чистейший образец», несомненно, воспитывает вкусы и нравы, исподволь подводя нас к мысли о непотерянных еще идеалах.

Художник Мошкалева в идеалы безусловно верит и не только по праздникам, после которых неделю отсыпается и буквально зализывает раны – лечит исколотые, изрезанные, натруженные заказами руки. Украшая быт и бытие земляков, она и себе обеспечивает достойную жизнь – без долгих печалей, скуки, утраченных иллюзий. Есть любимое ремесло тире искусство, есть любимые книги – детективы, фэнтэзи, абсурдистские сказки Петрушевской, философские романы. Есть ученики в частной художественной школе Заозерного, друзья; понимающие с полуслова, готовые не просто подбодрить, но и включиться в процесс, выступить в роли соавторов. (Татьяна в дружбе тоже удивительно самозабвенна, о том свидетельствуют десятки отзывов).

Мошкалева не боится называть себя состоявшимся человеком, не утаившем щедрой души и таланта от окружающих. Необходимость делиться счастьем творчества и существования стало ее личным кредо, главным принципом и подспорьем. Чем больше расходуешься, тем быстрее прибывают откуда-то и новая энергия, и свежие фантазии. Вот на что пока хронически не хватает времени — запереться в мастерской и плотненько, не отвлекаясь на шум за окном – поработать над графическими рисунками для персональной выставки. …Сюжетов – навалом. Сил немерено. Да, по образованию Татьяна – график. Но мыслит… витринами.

Галина Бухарина. Городская газета Курган и курганцы. 30 декабря 2006 года.