Восстание (а)рабов?

«В городах-спутниках Парижа продолжаются беспорядки».
Новости Первого канала.

Не знаю, как вам, а мне лично сходство нынешних «беспорядков» во Франции с восстанием рабов в Древнем Риме представляется очевидным. Похоже, у афро-французских мятежников даже выкристаллизовался свой Спартак — некий Самир, руководитель подросткового спортивного клуба из Клиши-су-Буа (ну чем не школа юных гладиаторов?).

Как известно, особенно опасным восстание Спартака делало стечение двух обстоятельств. Во-первых, его ареной стала область в непосредственной близости от столицы; а во-вторых, на тот момент Рим не располагал ни крупными военачальниками, ни войсками, способными быстро подавить недовольных. Но это, так сказать, последствия. А предпосылки восстания заключались не только и не столько в чудовищном отношении свободных граждан к рабам, сколько в существовании самого рабства (не ново, но факт).

Как свидетельствует история, в последние десятилетия существования Римской Республики ее потребность в рабах резко возросла, т.к. все большее количество ремесленников, предпринимателей и купцов начали использовать рабов в качестве дешевой рабочей силы. В поместьях часто устраивались песчаные карьеры и каменоломни, шахты, кирпичные, горшечные, ткацкие и пр. мастерские, где опять же применялся рабский труд. Численность городских рабов зачастую определялась не действительной потребностью, а надуманной и бессмысленной роскошью. В общем, «свободой Рим возрос, а рабством погублён». Правда, в приведенной цитате (в противовес общепринятому заблуждению) речь идет о гибели именно Республики, на смену которой пришла... правильно, Империя. Чтобы не сказать — диктатура.

Поэтому те, кто в настоящее время обвиняет французское правительство в «преступном бездействии», либо совсем не знают истории, либо знают ее слишком хорошо и потому упорно гнут свою линию. Николя Саркози (министр внутренних дел) явно не торопится выступить в роли Марка Красса — не рыть же ему, в самом деле, ров вокруг Парижа, попутно обнося его стеной (да и израильский опыт в этом смысле говорит сам за себя). Саркози не торопится... Но лишь до тех пор, пока святыня неприкосновенности демократических свобод худо-бедно перевешивает святыню неприкосновенности частной собственности... И пока всё происходящее еще можно худо-бедно выдать за «беспорядки»... Тем не менее, я убеждена, что эти «беспорядки», как и «беспорядки» Спартака всё же будут подавлены. Но ненадолго.

Разумеется, правы те, кто утверждает, что Французская Республика пошла на «усыновление» такого огромного количества мигрантов вовсе не из гуманистических побуждений, а ради всё той же дешевой рабочей силы. Но даже уровняв мигрантов в гражданских правах, французы вовсе не стали считать их равными себе. Патриции остались патрициями, а плебеи — плебеями. Пока, по крайней мере. Потому что если французским властям всё же удастся разрешить сегодняшний конфликт мирным (то бишь — «демократическим») путем, то недалек тот день, когда, в свою очередь, взбунтуются нынешние патриции (не пожелав стать плебеями).

Злорадствовать по поводу чрезвычайной ситуации во Франции не только глупо, но и опасно. У нас в России предпосылок для подобных эксцессов ничуть не меньше, особенно если учесть весьма плачевное материальное положение большинства россиян. Напомню, что восстание рабов под предводительством Спартака только поначалу вызывало гнев и возмущение низших (хотя и свободных) слоев общества. Потом они тоже пошли грабить Кампанию — за компанию (извините за каламбур). Вот почему наши власти не торопятся расправляться со скинхедами — им это просто невыгодно. «Рабы» пребывают в страхе — и слава богу! И чем дольше — тем лучше... Власть в данном случае уподобляется тем армейским офицерам, которые натравливают старослужащих на новобранцев — «дабы порядок был». А если что не так — устраивает «показательный процесс» над «хулиганами» (как в питерском деле).

И последнее — сакраментальный вопрос: «Что делать?» (как же без него!). Я не буду давать на него ответ, потому что он вам очень не понравится. И вовсе не из-за своей «антидемократичности» (мне, как и вам, меньше всего на свете хочется жить при диктатуре). А потому, что... Думайте, сограждане, думайте! :